После подчинения дорянами ахейских племен, которые ослабели в Троянской войне, следует гомеровский период в истории древнегреческого искусства (XI-VIII вв. к н. э.), которое характеризуется патриархальностью быта, раздробленностью мелких хозяйств и примитивностью, той, которая начинала формироваться культуры. От этого времени почти не осталось пам’ятників архитектуры, поскольку материалом служили в основном дерево и необожженный, но лишь высушенный на солнце кирпич-сырец. Представления об архитектуре около ее истоков могут дать остатки фундаментов, которые лишь плохо сохранились, рисунки на вазах, терракотовые похоронные урны, уподобленные домам и храмам, и некоторые строки гомеровских поэм:

“Друг, мы, конечно, пришли к Одиссееву славного дома
Может легко он быть узнал между всеми другими домами:
Длинный ряд горниц просторных, широкий и чисто мощеный
Двор, обведенный зубчатой стеной, двойные ворота
С крепким замком, — в них ворваться насильственно никто не помислить”.

Создавались в ту эпоху и редкие пам’ятники скульптуры, простые по формам и небольшие за размерами. Особенно же широкое распространение получило украшение сосудов, к которым древнейшие греки относились не только как к необходимым в быту предметам. В разнообразных, порой причудливых, керамических формах, в простых, но выразитель

В формах и рисунках ваз, которые возникли к IX веку к н. э., выступала несложность выражения ощущений людей, которые создали их. Сосуды обычно покрывались орнаментами в виде простых фигур: кругов, треугольников, квадратов, ромбов. Со временем узоры на сосудах усложнялись, разнообразными становились их формы. В конце IX — началу VIII века до н.э. з’явилися вазы со сплошным заполнением поверхности орнаментами. Тулово амфоры из мюнхенского музея прикладного искусства разделено на тонкие пояса — фризы, расписанные геометрическими фигурами, как кружево лежащими на сосуде. Древний художник отважился показать на поверхности этой амфоры кроме узоров — животных и птиц, для которых он выделял особенные фризы, расположенные один в верхней части горла, другой в самом начале тулова и третий-около днища. Принцип повтора, свойственный ранним степеням развития искусства разных народов, выступает и у греков в керамических росписях, вазописец здесь использовал, в частности, повтор в изображении животных и птиц. Однако даже в несложных композициях на горле, тулове и в днища заметные отличия. У веночка — лани спокойны; они мирно пасутся, пощипывая траву. В том месте тулова, где начинается подъем ручек и форма сосуда резко изменяется, животные показаны иначе — будто в тревоге они повернули головки назад, встрепенулись. Нарушение плавного ритма контурной линии сосуда нашло отзвук в изображении ланей.

К VIII веку относится дипилонская амфора, которая служила надгробным пам’ятником на кладбище Афин (илл. 10). Выразительные ее монументальные формы; широко массивное тулово, гордо поднимается высокое горло. Она кажется не менее величественной, чем стройная колонна храма или статуя могучего атлета. Вся поверхность ее разделенная на фризы, в каждом из которых свой узор, с меандром разного типа, который часто повторяется. Изображение животных на фризах подчинено здесь тому же принципу, что и на мюнхенской амфоре. На самом широком месте представленная сцена прощания с умершим. Дело и слева от покойного- плакальщики с заломленными над головой руками. Скорбность рисунков на вазах, которые служили надгробиями, предельно сдержанная. Суровыми кажутся представленные здесь ощущения, близкие тем, который испытывал Одиссей, что слушающий волнует рассказ той, которая плачет и Пенелопы, которая еще не узнала его:

“Але как рога или железо, глаза неподвижно стояли
В веках. И воля слезам, осторожность храня, не давал он!”

В лаконизме росписей Х-viii веков формировались качества, которые развились позже в пластично сочных формах греческого искусства. Эта эпоха была школой для греческих художников: строгой четкости рисунков геометрического стиля зобов’язані сдержанной гармоничностью образов архаика и классика (илл. 11).

В геометрическом стиле оказывались эстетичные ощущения народа, который начинал путь к вершине цивилизации, что создал впоследствии пам’ятники, что затмили славу египетских пирамид и дворцов Вавилона. Решительность и внутренняя собранность эллинов в тот период находили отзвук в предельном лаконизме росписей с неумолимым ритмом, четкостью и резкостью линий. Условный характер изображений, упрощенность форм — результат не хитрости, но стремление выразить графическим знаком общее понятие какого-либо полностью определенного предмета реального мира. Ограниченность такого принципа изображения — в отсутствии конкретных, индивидуальных черт образа. Ценность его в том, что человек на ранней степени развития начинает вносить в мир, который сдается еще непонятным и хаотическим, элемент системы, упорядоченности. Схематические обиды геометрики будут насыщаться в дальнейшем все большей конкретностью, но греческие художники не потеряют достигнутый в этом искусстве принцип обобщения. В этом отношении росписи гомеровского периода — первые шаги в развитии античного художественного мышления.

В аттическом искусстве, представленному дипилонскими вазами, счастливо совмещаются формы, которые производились веками в разных областях Греции, — на островах, в дорических центрах, в Беотии. В Аттике создаются особенно красивые сосуды с росписями многоязыковыми, живыми. В Аргосе композиции предельно лаконичные, в Беотии экспрессивные, на островах Егейского моря нарядные. Но для всех художественных школ, своеобразие которых намечается уже в гомеровский период, и особенно для аттической, характерные общие качества — нарастание интереса к человеческому образу, стремлению к гармоничному соответствию форм и четкости композиции.

В скульптуре геометрического стиля не меньше своеобразия, чем в вазописи. Мелкая пластика украшала керамику, когда изготовленные из глины или бронзы фигурки животных крепились на крышках сосудов и исполняли роль ручек. Существовали и не пов’язані с сосудами статуэтки культового характера, которые посвящались божествам, относились в храмы или предназначались для могил. Чаще всего это были выполнены из обожженной глины фигурки из только намеченными чертами лица и конечностями. Лишь иногда скульпторы брались за сложные задания и решали их достаточно оригинальными методами своего стиля. В большинстве своем геометрические статуэтки предназначаются для созерцания в профиль и кажутся плоскостными, подобными изображением на вазах. Огромное значение в них имеет силуэт, лишь позже начнет просыпаться интерес мастера к об’єму. Элементы пластичного понимания мира художником только намечаются.

В скульптуре геометрического стиля еще редки такие произведения сюжетного характера, как бронзовое изображение кентавра и человека, который хранится в музее метрополитена Нью-Йорка, рассчитано на восприятие сбоку. Однако уже здесь выразительно можно наблюдать то, которое окажется позже в греческой архаике, — гола мужской фигуры, подчеркнутая мускулатура бедер, плеч (илл. 12).

Во второй половине VIII века до н.э. в геометрическом стиле з’являються черты, которые свидетельствуют об отказе от его строгих правил. Наблюдается желание показать фигуру человека, животного, разные предметы не схемный, но живее. В этом можно видеть начало отходу от условности росписей и скульптур. Постепенно греческие мастера переходят к образам более полнокровным, жизненно конкретным. Уже на западе геометрического стиля наметились первые признаки того процесса, который от условности форм ранней античности в геометрическом стиле приведет к предельной конкретности воссоздания мира в пам’ятниках поздней античности. С возникновением более зрелых представлений человека о мире з’являється потребность не схематического, но детального изображения, ведущая к кризису геометрического стиля и появления новых форм в пам’ятниках архаичного периода VII-VI веков до н.э.