(умер в 364 г., до н.э.)

Трудное время переживали в начале IV в. до н.э. все города-государства Греции. Пелопоннесская война закончилась разгромом Афин и роспуском Афинского морского союза. Спартанцы уничтожили афинскую демократию и поставили во главе города небольшую кучку аристократов. Но война взорвала не только могущество Афин. Хотя Спарта и вышла победительницей, внутренняя мощность ее была надломлена.

Война обогатила спартанцев. Тогда говорили, что во всей Греции нельзя было найти столько золото и серебро, сколько его было в Спарте. Возникло имущественное неравенство нарушила прежнее единство полноправных спартанцев.

Когда-то каждый спартанец получал участок земли с рабами-илотами, он которых обрабатывающим . Эти участки передавались по наследству, и их нельзя было ни купить, ни продать. Получаемые из этих участков продукты давали возможность каждому гражданину удерживать сим’ю, приобретать тяжелое вооружение и делать взносы на совместимые обеды.

Это равенство имущества приводило к тому, что каждый спартанец был кровно заинтересован в защите спартанских порядков и в усилении мощности государства.

Поэтому спартанская тяжелая пехота не знала себе ровных. В битвах в открытом поле спартанке всегда побеждали врагов. Во время Пелопоннесской войны знатные спартанцы, проводя долгие годы за пределами родины, привыкли к роскоши. Их уже не удовлетворяла суровая жизнь, приказанная Ликургом, которую вели их предки. И мало-помалу они перестали соблюдать законы против роскоши. Много знатных спартанцев накопили огромные богатства.

После Пелопоннесской войны в Спарте было разрешено даровать и завещать участки земли кому угодно. Многие бедняки быстро избавились от земли и не могли уже приобретать тяжелого вооружения. Спартанская армия ослабела.

В Афинах, где сильная была народная партия, возобновилась демократия, и спартанцы не могли этому помешать. Однако в других государствах Греции спартанке хранили господство, опираясь на вооруженную силу и поддержку местной знати.

Неподалеку от Афин находилась Беотийское государство. Оно было союзом мелких городов во главе с главным городом Фивы.

Как и всюду в Греции, в Беотии и в Фивах в то время шла острая борьба между знатными и богатыми гражданами, которые сочувствовали спартанцам, и бедняками-демократами. На долю фиванских демократов и их вождей — Пелопида и Эпамінонда — выпалу честь освобождения не только своей родины, но и всей Греции, от спартанского владычества.

Пелопид и Эпамінонд прославили свою отчизну удивительными подвигами. Жизнь их была образцом мужества, бескорыстия и беззаветного служения, родине. Оба они были замечательными государственными деятелями и полководцами.

Благодаря победам Пелопида и Эпамінонда их родной город Фивы занял в Греции, правда на короткое время, первенствующее положение.

Преждевременная смерть в бое обоих героев очутилась для фиванцев безвозвратной потерей. После этого Фивы не смогли уже удержать свое первенствующее положение; вражда и братоубийственная война продолжались в Греции, пока македоняне, наконец, не завоевали страну.

Причиной преждевременной гибели Пелопида была его безумная храбрость. Одни друзья Пелопида увлекались его беззаветной отвагой, другие же с самого начала осуждали его за это. Древние мудрецы справедливо считали, что быть храбрым и мало дорожить жизнью — далеко не одно и то же: тот, кто не жалеет своей жизни, не всегда истинно храбрый.

История дает этому много примеров. Однажды знаменитый полководец обратил внимание на хилого, немощного воина, который дрался с врагами как лев. После битвы, удивленный болезненным видом воина, он сочувственно спросил: “У почему причина твоей бледности?” Оказалось, что солдат трудно больной и уже не надеется на выздоровление. По приказу полководца врачи применили все средства и вылечили больного. Но с тех пор, как герой выздоровел, он стал избегать опасностей. На упреки командира он отвечал: “Ти сам сделал меня трусом, лишив от болезни, которая принуждала меня не дорожить життям”. Храбрость не делает честь тому, кто ищет смерти, не дорожа жизнью. Истинно храбрый лишь тот, кто, любя жизнь, не рискует ею без необходимости и жертвует ею только для общего блага.

Древние полководцы говорили, что пехота — это руки, конница — ноги, полководец — председатель армии. Презирая опасность, полководец рискует не только собой, но и жизнью людей, которые ему доверенные. Смерть полководца может погубить все дело, потому он не должен поддавать себя опасности, как простой воин. Эта мысль придет в голову всякому, кто прочитает жизнеописание Пелопида.

Пелопид, сын Гиппокла, принадлежал к знатному фиванскому роду. В детстве он не знал ни в чем недостаток. Молодым человеком он унаследовал большое состояние, которое было увеличено выгодным бракосочетанием. Однако он не гордился богатством, жил очень скромно, в еде был умерен и тратил свои средства что на помощь нуждается . Все свое время он посвящал общественным делам.

Друзья однажды сказали Пелопиду: “Ти не понимаешь, что главнее всего в жизни — гроши”. “Так, — отвечал он, — они необхидни… вот этой людини”, — и при этом указал на хромого слепца.

Его ближайшим другом был знаменитый впоследствии полководец Эпамінонд. Оба они были одинаково щедро одаренные талантами. Пелопид больше любил гимнастику, а Эпамінонд — ученые занятия. Один проводил свободное время в гимнасиях и на охоте, другой — в беседах с философами.

Их тесная дружба началась со времени Пелопоннесской войны. Фиванци боролись тогда против аркадцев и афинян. Во время битвы отряд, в каком Пелопид и Эпамінояд были гоплитами, убегал, только двое друзей оставались на месте и продолжали мужественно оказывать сопротивление.

Врагов было много. Покрытый безличчю ран, Пелопид упал. Эпамінонд считал его убитим, но все-таки продолжал драться за его тело. Сам раненый в грудь и в руку, он один дрался со многими, считая лучшим умереть, чем оставить тело вторая на надругательство врагам. Надежда на спасение была уже потеряна, как вдруг спартанский царь з’явився на помощь и спас обоих друзей.

С того времени они стали неразлучными и хранили верность друг другу в течение всей своей бурным и богатым событиями жизни. Не раз им приходилось совместно принимать участие в походах, командовать войском и стоять во главе государства. Никогда у них не возникало зависти друг к другу или ощущения соперничества. Мы уже знаем, как враждовали, завидуя друг другу, Аристид и Фемистокл, Кимон и Перикл, Никий и Алкивиад. Тем более удивительная дружба Пелопида и Эпамінонда. Причина их взаимной любви заключалась в том, что не для себя они искали славы и богатства, а для родины. Вот почему успехи другого каждый считал также и своими.

В это время известные богачи-аристократы Архий, Леонтид и Филипп задумали с помощью спартанцев провести а Фивах государственный переворот. Они сговорились со спартанским полководцем Фебидом (что находилось с сильным отрядом неподалеку от Фив). Тот согласился помочь аристократам.

Во время праздника в честь богини Деметри Фебид решил напасти на фиванскую крепость Кадмею. Крепость эта находилась на околице города, и к ней легко было подойти незаметно.

Фиванци ничего не подозревали; они думали, что Фебид со своям отрядом пошел уже далеко. В полдень, когда жара заставила всех покинуть улице, изменник Леонтид незаметно провел Фебида к Кадмее, где в этот момент находились одни только женщины.

Когда Фебид захватил фиванскую твердыню Кадмею, то весь город оказался в его власти. Вождя демократов отвезли в Спарту и там казнили. Пелопид и некоторые другие успели бежать в Афины. Эпамінонд остался в городе: ему не угрожала опасность, поскольку его считали человеком мирным и далекой от общественной жизни.

Спартанцы для вида наложили штраф на Фебида и отстранили его от командования; в действительности же ефори и цари полностью одобряли захват Фив. Богачи-аристократы во главе с Архием и Леонтидом под защитой спартанского гарнизона стали теперь полными хозяевами Фив.

Власть Архия и его сторонников казалась крепкой: ведь их невозможно было свалить, пока спартанцы господствуют на суше и на море. Изгнанники-демократы даже в Афинах не могли чувствовать себя в безопасности: и туда аристократы подсылали наемных убийц, которые закололи одного из них. В любой момент можно было ожидать, что афиняне в страхе перед всемогущими спартанцами лишат изгнанников убежища и отдадут их в руки врагов.

Много випалин духом, но Пелопид, хотя и младший по возраста, подбадривал всех и призывал действовать совместно. “Соромно, — говорил он, — видеть родину такой, которая поработила! Неужели мы будем радоваться потому, что нам удалось спасти нашу жалкую жизнь? Нам придется постоянно льстить и гнуть спину перед всяким, кто пользуется влиянием в афинском народном собрании. Возьмем лучше пример с афинских изгнанников. Даже после поражения афиняне сумели возобновить демократию в родной стране. Несмотря на могущество Спарты, они свалили власть знати. И мы сумеем уничтожить господство аристократов у нас удома”.

Слова Пелопида пробудили угасшее мужество утикачив… Фиванские изгнанники сообщили своим соратникам на родине о решении продолжать борьбу.

Демократов, которые остались в Фивах, эта весть обрадовала. Один из них, Харон, что занимал в городе почетное положение, обещал предоставить изгнанникам убежище в своем доме. Другой — Филлид — сумел войти в доверие к фиванским правителям и сделаться их доверенным лицом.

Эпамінонд уже давно побуждал молодежь к сбросу иностранного господства. В гимнасиях, когда молодым фиванцам случалось побеждать спартанцев Эпамінонд упрекал их, говоря, что только робость принуждала их оставаться рабами тех, кого они превосходили силой и ловкостью.

Изгнанники между тем составили план заговора и назначили день для его выполнения. Большая часть заговорщиков осталась на грани Фиванской области, и только двенадцати человек под бытием во главе Пелопида перешли границу и пошли по пути на Фивы. Они были одеты в короткие плащи, шли с собаками и сетями; прохожие думали, что это охотники.

По пути Пелопид и его друзей разделились и через разные ворота еще завидна вошли в город. Начиналась сильная буря. Из-за холода и ненастья жители сидели по домам, и улицы были пусты. Никем не отмеченные, заговорщики добрались до дома Харояа, где их уже ожидали друзья. Всего собралось вместе с изгнанниками 48 человек.

Между тем Филлид устроил в этот день для аристократов-правителей Фив пир в своем доме. Он постарался напоить гостей допьяна, чтобы изменить им беззащитными в руки заговорщиков.

Гости были уже почти п’яні, как вдруг разнесся слух, что изгнанники вернулись и находятся в городе. Напивп’яний Архий решил вызывать и расспросить Харона, поскольку считал, что этот человек, который пользуется общим доверием, лучше всех знает, что происходит в городе.

В это время в доме Харона заговорщики готовились к нападению, надевали панцири и опоясывались мечами.

Вдруг прозвучал стук в двери. Это пришел слуга с приказом Харону з’явитися к Архию. Все подумали, что заговор открыт и дело погибло. Все-таки решили, что Харону нужно пойти попробовать отвернуть подозрение.

Харон был человеком мужественным и не терял присутствия духа в опасности. Он только боялся, что, если заговор раскроют, друзья заподозрят его в измене.

Приведя из женской половины дома своего любимого сына, сильного и красивого мальчика, он попросил друзей не щадить ребенка, если он, Харон, выдаст заговорщиков. Мысль о том, что его сын остался заложником, думал он, сделает его более стойким, когда враги станут у него выспрашивать имена участников заговора. Видя благородство Харона, заговорщики просили не оставлять им сына и не поддавать ребенка опасности, лучше пусть он укроет сына в надежном месте, чтобы тот вырос мстителем за родину и отца. “Ні, — сказал Харон, — я не возьму сына. Нет ничего лучше для него, чем честная смерть вместе с отцом и друзями”. С этими словами он обнял друзей, умоляя их не терять мужества, и пошел. Подходя к дому Архия, он собрал все силы, чтобы ни голосом, ни выражением лица, не выдать себя.

Архий и Филлид вышли к нему навстречу. “Я слышал, Харон, — сказал Архий, — что в городе прячутся изгнанники и некоторые граждане сочувствуют им”. “Де же прячутся эти беглецы?” — спросил Харон. Из ответа он понял, что заговор еще не раскрыт, и, ободрившись, сказал: “Не беспокойтесь! Я узнаю, в чем дело: этот слух нужен перевирити”.

Стоял рядом Филлид отвел Архия, напомнив, что пируют ожидают его.

Вернувшись домой, Харон застал друзей в отчаянии: они думали, что все погибло, и приготовились умереть.

Одна опасность прошла, но внезапно возникла новая, в этот раз более серьезная. Из Афин прибыл к Архию посланец с письмом от знакомого. В этом письме содержались уже не подозрения, а точные сведения, о заговоре и обо всех его участниках.

Посланца привели к Архию, когда тот был уже абсолютно п’яний и едва рассуждал. Подав Архию письмо, посланный сказал: “Тебе просят прочитать его немедленно, это очень важливо”. — “Важливо? Тогда к завтра!” — сказал Архий и отложил письмо в сторону. Эти слова Архия погубили его.

Наступило время действовать. Заговорщики разделились на две группы. Одни во главе с Хароном пошли к Архию в дом, где происходил пир. Поверх панцирей они надели женские платья; на голове у них были большие еловые и сосновые венки, которые скрывали лица. Как только они вошли в зал, п’яні гости встретили их аплодисментами: они приняли их при женщинах-танцовщиц, которые развлекали гостей на пирах.

Заговорщики выхватили мечи и ринулись через столы на Архия и его товарищах. Филлид уговорил гостей не рушать с места, и многие повиновались. Другие пытались защищаться, но после короткой борьбы были перебиты.

Пелопиду и нескольким его товарищам выпала более тяжелое задание устранить остальных двух правителей Леонтида и Гипата, которых не было на пире. Когда они подошли к дому Леонтида, то все уже спали и двери дома были замкнуты. Пришлось долго стучаться. Наконец, на стук з’явився полусонный раб и снял дверной засов. Только он успел отворить двери, как заговорщики толпой ворвались в дом, сбили раба с ног и быстро вбежали в спальню. По шуму и суматохе Леонтид понял о грозящей ему опасности, быстро ухватился из кровати и выхватил меч. Впопыхах он забыл потушить светло, и его спальня была ярко освещена. Это и погубило его. Первого заговорщика он еще успел ударить мечом и убил, но столкновение из Пелопидом очутилось для него фатальный. Хотя узкие двери и лежащее на дороге тело убитого затрудняли борьбу, но ярость прибавила силу Пелопиду, и ему удалось справиться с более сильным противником.

Потом заговорщики отправились в дом Гипата. Гипат, услышав шум столкновения, бежал к соседям, но по пути был схвачен и убит.

План заговора, таким образом, был выполнен. Пелопид немедленно же направил гонца к Афинам к изгнанникам, которые остались там. Потом заговорщики захватили составы оружия. К восставшим присоединились Эпамінонд и часть молодежи, которая считала его своим вождем и учителем.

Город между тем находился в сум’ятті: никто не понимал, что происходит: на улицах был страшный шум и суматоха с факелами. Во всех домах горели огни, но жители боялись выходить из домов до утра.

Спартанский гарнизон, который занимал Кадмею, состоял из полутора тысяч человек. Кроме того, к спартанцам совпали многие из аристократов. С такими силами, конечно, легко можно было уничтожить кучу заговорщиков, но крики, множество огней, толпы народа, которые собирались всюду, привели спартанских начальников в замешательство. Вместо того, чтобы действовать решительно, они отправили в Спарту гонцов за подкреплениями.

На рассвете в Фивы з’явилися вооруженные изгнанники, которые ожидали в пределе. Собралось народное собрание. Пелопида вместе с Хароном выбрали на должность беотархов (высшие должностные лица в Фивах).

Пелопид спешно собрал войско и немедленно осадил Кадмею. Нужно было как можно скорее выгнать оттуда спартанцев, пока из Спарты не подошло подкрепление. Когда фиванци начали штурм крепости, спартанские военачальники попросили перемир’я и обещали вывести войско из Фив.

Продержись гарнизон Кадмеи еще лишний день, освободить Фивы так бы и не удалось, потому что не успел отряд, который еще отступил, дойти до Мегар, как он встретил сильную спартанскую армию царя Клеомброта, который спешил на помощь в Фивы. Но было уже поздно, власть спартанцев в Фивах уже невозможно было возобновить.

Двух спартанских начальников отсчупившего гарнизона предавали суду и казнили, а на третьего наложили большой штраф. Афинское народное собрание в страхе перед спартанцами отказалось от союза с Фивами. Казалось, теперь дело фиванцев потерянный: им неоткуда ожидать помощи, они остались в одиночестве со страшным противником.

Но в это время состоялось событие, которое заставило афинян выступить против Спарты.

Сфодрий — начальник спартанского гарнизона одного из городов Беотии — со своим отрядом сделал неудачную попытку захватить афинскую гавань Пирей. Он дошел до Эльовсина, но должен был бесславно отступить. Говорили, что Пелопид, желая вызывать войну между Афинами и Спартой, и побуждал Сфодрия сделать это нападение. Однако скорее всего Сфодрий действовал по приказу спартаиского царя Агесилая.

Возмущенные вероломными действиями спартанцев, афиняне объявили им войну и заключили союз с Фивами. Главная роль в этой войне выпала на долю фиванцев. Фиванци дрались за свободу родины из наибольшие вдохновением и одержали много побед над спартанцами, ие что знали до тех пор поражений на суше.

Пелопид и его друг Эпамінонд были выдающимися полководцами. Эпамінонд провел в Фивах знаменитую военную реформу.

Фиванци открыли главнее всего правило тактики, которое вплоть до наших дней решает почти все битвы: чтобы нанести на решающем участке главный удар, нужно сосредоточить на этом участке большую часть сил, а не распределять их равномерно по всему фронту.

Впервые Пелопид разбил спартанцев при Тегире в “правильній” битве. Эта победа была как бы введением к победе Эпамінонда при Левктрах.

Пелопид решил напасти на беотийский город Орхомен и подошел к нему во главе “священного” отряда (отборный отряд фиванцев из 300 человек) и небольшого числа конницы. Вблизи города он отметил в походе спартанское войско, потому он отвел свой отряд несколько назад. Но здесь он встретил другое спартанское войско, которое возвращалось из противоположной стороны.

Когда спартанцы показались из ущелья, один из воинов подбежал к Пелопиду и закричал: “Ми сожгись в руки врага!” “Чому же мы, а не он?” — спросил Пелопид и немедленно велел коннице начать атаку. Сам же он собрал тяжеловооруженных пехотинцев “священного” отряду и ударил на врага. Спартанцы были зим’яті могучим натиском тяжелой пехоты Пелопида, их начальники легли. Пелопид не преследовал их; он ударил повторно против другого крыла, которое стояло еще в боевом порядке. После этого все войско спартанцев убегало беспорядочное. Фиванци одержали полную победу над вдвое превосходящим врагом. Никогда еще спартанцы не были разбиты врагом, покладистым им в численности. Они в течение столетий гордились своей непобедимостью. Одно им’я спартанцев наводило ужас на врагов.

На море спартанцев также преследовали неудачи: они были дважды разбиты афинянами. Тогда спартанцы решили заключить мир с афинянами и всеми другими греками, кроме фиванцев, а затем уничтожить и их. Фиванцев они считали главными врагами.

Царь Клеомброт во главе сильной армии вступил в Беотию. Грозная опасность нависла над Фивами: неумолимый враг угрожал стереть город с лица земли, а жителей продать в рабство. Фиванцев охватил ужас.

Пелопид немедленно отправился в лагерь под городом Левктри, где находилось фиванское войско. Провожая Пелопида, жена со слезами просила его беречь себя. “Така совет, моя дорога, — сказал Пелопид, — нужно давать простым воинам: полководец же должен беречь других!”

Собрался военный совет фиванского войска. Эпамінонд высказался за то, чтобы немедленно дать битву, и в этом его поддержал Пелопид. Другие полководцы колебались: очень большой был страх перед спартанцами; все же было принятое решение напасть на врага.

Главнокомандующим фиванской армией был Эпамінонд; Пелопид же стоял во главе отборного “священного загону”, какой дрался отдельно и представлял большую ударную силу.

Эпамінонд составил план битвы. Обычно греки ставили сильных бойцов на правом крыле, а слабых на левом, так что побеждало правое крыло, и потом оба войска нападали друг на друга из фланга. Эпамінонд поступил наоборот: он сосредоточил большую ударную массу тяжелой пехоты глубиной в п’ятдесят рядов против правого (сильного) крыла спартанцев. Фиванская ударная фаланга была вооружена длинными копьями и была косым клином.

Спартанцы отметили такое построение противника и начали перестраивать свои ряды. Царь Клеомброт продлил свое правое крыло и решил окружить Эпамінонда.

В этот момент выступил из “священним” отрядом Пелопид и предупредил маневр Клеомброта. Царь не успел ни растянуть свое крыло для обхода, ни сомкнуть рядов как и раньше. Стремительный натиск “священного” отряду зим’яв редкие ряды спартанцев. Враг не успел еще выторочиться, как Эпамінонд со всеми силами ударил на него. Все правое крыло спартаяцев было уничтожено на месте.

Потом Эпамінонд обрушился на центр и левое крыло врага и превосходящими силами уничтожил его. До 1000 спартанцев и множеству союзников осталось на поле битвы, среди них царь Клеомброт, который доблестно дрался. Остатки спартанского войска убегали. Пелопид разделил из Эпамінондом славу победы (в 371 г. до н.э.).

Победой при Левктрах фиванци не только спасли свою родину от порабощения, но и уничтожили спартанское владычество в Греции. Большая часть пелопоннесских союеников спартанцев отпала от них и присоединилась к фиванцам.

Была зима, и кончался срок пребывания Эпаміноїда и других начальников на должности. Фиванский закон угрожал смертью начальнику (беотарху), если он не сдаст должность по окончании срока. Все беотархи, боясь ответственности, поспешно отвели свои войска домой. Эпамінонд же, за советом Пелопида, решил, что нельзя терять время на возвращение в Беотию.

Во главе большого войска он в следующем году вместе с Пелопидом вступил в спартанскую область Лаконику, опустошил ее и угрожал самой Спарте.

Этот поход Эпаміноїда отнял у спартанцев господство над Аркадией и Мессенией и возвел Спарту к положению незначительного государства Греции.

По возвращении Пелопида я Эпамінонда в Фивы после блестящего похода большинство граждан встретили их с захватом. Однако нашлись недоброжелатели, которые притянули обоих героев в суд за то, что те не сдавали командования по окончании целых четырех месяцев после законного срока. Оба героя, однако, были оправданы. Эпамінонд встретил обвинение спокойно, но Пелопид, как более пылкий, возмущался низостью своих врагов.

Эпамінонду вскоре снова пришлось отправиться в поход на Пелопоннес. Но здесь в битве под стенами Коринфа беотийци потерпели неудачу из-за помощи, которую предоставили афиняне спартанцам. Эта неудача Эпамінонда послужила поводом для новых нападок на него и Пелопида со стороны врагов. Противникам даже удалось притянуть Эпаміноїда в суд и временно отстранить его от должности беотарха. Однако уже в следующем году Эпамінонд опять возглавил поход в Пелопоннес.

На севере Греции, в Фессалии в это время образовалось сильное государство под верховенством правителя города Фер Александра. Некоторые фессалийскис города не захотели подчиняться тирану и обратились за помощью к фиванцам. Тогда Пелопид выступил в поход против Александра, который стремился установить свое господство над всей Грецией.

Пелопид захватил фессалийокий город Ларису и заставил Александра з’явитися к нему с покорностью. Потом он уладил в Македонии споры из-за престола и взял заложником Филиппа, молодого брата царя (Филипп впоследствии подчинил Грецию македонскому владычеству).

На обратном пути с Македонии к Фивам Александр предательский неожиданно напал на Пелопида, захватил его в плен и отвез у Ферм.

Весть о пленении Пелопида была встречена в Фивах с возмущением. Немедленно же было отправлено в Фессалию войско для его освобождения.

Пелопид и и плену держал себя гордо и независимо. Он открыто осуждал действия тираиа и заявил, что не желает пощады и отомстит, если получит свободу.

“Чому Пелопид хочет быстрее умереть?” — спросил тиран, когда ему передали слова Пелопида. “Тому, — отвечали ему, — что ты быстрее погибнешь сам, если казнишь Пелопида, поскольку фиванци отомстят тебе за его смерть”.

Между тем фиванское войско вступило в Фессалию, но ему не удалось освободить Пелопида. Тогда было послано из Фив новое войско во главе с Эпамінондом.

Когда стало известно, что прибыл знаменитый полководец, военачальники Александра, испугались одного его имени. Достаточно было малейшего удара, и все дело тирана было бы проиграно.

Однако Эпамінонд решил прежде всего спасти Пелопида. Он боялся, что в отчаянии тиран покончит с пленным. Поэтому пришлось сначала добиваться освобождения Пелопида.

Александр отправил в Эпамінонду послов с мирными предложениями. Но тот заключил лишь перемир’я и затребовал освобождение пленного друга. Так Пелопид был освобожден из плена и, вернувшись в Фивы, был встречен как герой.

Спустя некоторое время фиванци узнали, что спартанцы и афиняне направляют к персидскому царю послов с просьбой о помощи против Фив. Тогда они со своей стороны отправили в Персию посольство во главе с Пелопидом.

Слава о подвигах Пелопида и его друга Эпаміноїда распространилась по всему Персидскому царству. Когда Пелопид прибыл к персидскому царю, то царские сатрапы смотрели на него с удивлением и говорили: “Ось человек, который уничтожил спартанское владычество в Греции. Это он превратил Спарту на никудышное пелопоннесское государство, Спарту, которая недавно еще угрожала Персии”.

Посольство свое Пелопид выполнил блестяще: персидский царь предоставил фиванскому послу почетный прием, осыпал его подарками и согласился по всем требованиям фиванцев.

Пелопид, однако, нс принял царских подарков, считая недостойным свободного человека принимать милости царя. По возвращении он опять отправился с войском в Фессалию.

Пелопид не мог простить ферскому тирану его вероломства и решил отомстить при нанесенной обиде. Кроме того, он хотел доказать всем грекам, что только фиванци всегда ведут в Греции войны с тиранами и царями.

В Фессалии к Пелопиду присоединилось большое войско союзников, с которым он двинулся против Александра.

Состоялась битва. Пелопид разбил и преследовал враждебную конницу. Александру, однако, удалось потеснить фиванских союзников. Пелопид, как всегда, не щадил своей жизни, он вставь в первые ряды своих воинов и так вдохновил их, что они начали преодолевать врага. Отметив из высоты, что Александр также подбадривает своих наемников, готовых убегать, Пелопид выбежал далеко за линию строя и стал вызывать Александра на поединок. Тиран, однако, спрятался в толпе своих охранников. С немногими воинами Пелопид в ярости ринулся на толпу наемников; ожесточенно б’ючись, он многих из них перебил. Враги, боясь подойти к герою, издалека метали у него копья. Пелопид был смертельно раненный. Когда союзники — фессалийци — подбежали на помощь, он лежал уже бездыханным. Так погиб героической смертью на поле боя Пелопид.

Фиванская конница вернулась и атаковала всю линию враждебной пехоты, разбила ее и долго преследовала. Враг испытал полное поражение и потерял около 3000 человек.

Фиваици и их союзники были глубоко огорчены смертью героя. Узнав о его гибели, воины в знак печали не снимали своего вооружения, не разнуздывали коней, не перев’язували даже своих ран. Они обрезали, по обычаю, гривы коней и коротко остригли свои волосы; многие не разводили огонь и отказывались от еды. Вокруг тела Пелопида были составлены кучи враждебного вооружения.

В день похорон наиболее уважаемые фессалийские граждане в торжественной процессии несли захваченную добычу, венки и золотое оружие героя.

Один из фессалийцев, обратившись к собравшимся, сказал: “Ви, фиванци, потеряли только большого полководца, а мы с его смертью лишились и свободи”.

Вскоре после смерти Пелопида лег в битве при Мантинее и его большой друг Эпамінонд.

Смерть Эпамінонда так поразила фиванцев, что они не сумели воспользоваться одержанной победой. Теперь фиванци остались без вождей. После кратковременного блестящего расцвета ям пришлось уступить свое первенствующее положение в Греции.

Однако не только потеря талантливых вождей была причиной упадка Фиванского государства. Фивы были очень малым государством, которое лежало в стороне от торговых путей, было лишено естественных богатств. После истощения средств и военной силы Фивам очутилась уже не по плечу большое задание об’єднання Греции.